Новости

14 октября канал "Россия" начинает показ нового многосерийного фильма по роману Василия Гроссмана.

Актеры по штабам не отсиживались

1942-1943 годы. Герой Сергея Маковецкого, физик-ядерщик Виктор Штрум, делает важное открытие, заинтересовавшее самого Сталина. А потом еще одно, только оно уже не касается науки: Штрум понимает, что разлюбил жену Людмилу (Лика Нифонтова), с которой прожил много лет, а сердце его принадлежит приятельнице Марье Ивановне (Анна Михалкова). Младшая сестра Людмилы Женя (Полина Агуреева) уходит от мужа, политработника Николая Крымова (Александр Балуев), встретив командира танкового корпуса Новикова (Евгений Дятлов). И Крымов, и Новиков вместе оказались на волосок от гибели — оба участвуют в кровопролитной Сталинградской битве.

— Конечно, мне было страшно снимать войну, масштабные боевые действия: я ведь никогда раньше этого не делал! — признается режиссер Сергей Урсуляк. — Я хотел приступить к этому, будучи внутренне готовым. Пришлось читать невероятное количество документов и смотреть хронику, очень много ездить. Всем актерам было несладко: никто из их героев по штабам не сидел, все на передовой воевали. Сережа Пускепалис, который играет капитана Грекова, провел в неотапливаемом, холодном доме четыре месяца: съемки шли поздней осенью и зимой с утра до ночи. Саша Балуев в грязи наползался. Лику Нифонтову мы на кладбище сунули в сугроб и два часа оттуда не вынимали. Но главное — было тяжело морально. Всем приходилось играть пиковые состояния души, ведь каждый герой пережил потерю близких или тяжелое ранение… С поиском исполнителей основных ролей я долго не мучился. Есть группа актеров, с которыми я уже работаю, есть те, с которыми хотел поработать. Только с актрисой на роль Марьи Ивановны не сразу определился. Но все равно, как всегда, обошелся без проб. Позвонил Анне Михалковой — и был счастлив, что она согласилась. Очень долго мы выбирали исполнителей ролей второго плана! Мой ассистент Светлана Жигалкина объездила все театры Центральной России и нашла сотни талантливых актеров с незамыленными лицами.

Одной из способных и неизвестных зрителям актрис, сыгравших в фильме, стала дочь лидера группы "Алиса" Константина Кинчева Вера Панфилова.

— Вера играет Надежду, дочь Штрума и Людмилы, — рассказывает ее экранная мама Лика Нифонтова. — Я переживала, какие дети мне достанутся. К счастью, повезло и с сыном, которого играет Никита Тезин, и с дочкой. Они оба прекрасные и талантливые.

Спасибо, что живые

Для Полины Агуреевой "Жизнь и судьба" — четвертая совместная работа с Урсуляком. Но на этой картине впервые все пошло вопреки сложившимся обычаям.

— Моя героиня не поет, и ее не убивают! — говорит Полина. — Ведь обычно Сергей Владимирович считает, что я обязательно должна спеть, а потом меня надо сразу убить. Но, несмотря на нетипичную для меня судьбу героини, я поняла, что эта роль предназначена мне, когда прочитала в сценарии фразу: "Наверное, я интеллектуальная психопатка". Моя Женя просто пышет феромонами, в ней  слишком много женского, и она не знает, как с этим справиться. Мечется между двумя мужчинами, между долгом и порывом, запутавшись в своих страстях. С Александром Балуевым, который играет моего мужа, я раньше не была знакома и впервые в жизни увидела его на площадке во время съемок. Мы плавали в лодке на пруду на ВДНХ — это было воспоминание Крымова о счастливой мирной жизни. Но поскольку оба мы не самые общительные люди, то вежливо просидели друг напротив друга несколько часов в полном молчании. Первые слова — да и то по сценарию — Балуев сказал мне лишь через несколько месяцев, когда снимали нашу вторую сцену. Он спросил: "Почему ты плачешь?" Я ответила: "Разлюбила, наверное, вот и плачу". Только на следующей картине мы познакомились поближе и я узнала, насколько Александр, при его-то брутальной внешности, трепетный и ранимый человек.

Герой Евгения Дятлова тоже уцелеет, хотя раньше артист даже шутил про себя: "Если на "Ленфильме" ищут актера, которого надо срочно убить, обычно звонят Дятлову!" В этот раз его персонажу повезло: танкист Новиков выжил в мясорубке Сталинградской битвы. Правда, герой Дятлова попытался покончить с собой, и эта сцена неудавшегося самоубийства стала для Евгения самой тяжелой за все время съемок.

Лике Нифонтовой повезло сняться в сериале с отцом, самарским актером Алексеем Симковичем.

— Мы много снимали в Самаре, — рассказала Лика, — и папа сыграл жильца огромной коммунальной квартиры, в которой обитает семья Штрума. Это наш с папой второй совместный проект. Первый был, когда я в два года выходила на сцену ТЮЗа в новогоднем утреннике. Но съемка, которая запомнилась мне сильнее всего, была под Рязанью на кладбище. Именно тогда мне, засыпанной снегом, пришлось пролежать на земле шесть дублей. Когда испытание холодом закончилось, я думала забыть об этом месте навсегда. Но 5 марта туда вернулась, хотя сцены с моим участием уже не снимали. Я хотела отпраздновать свой день рождения вместе с Сережей (Сергей Урсуляк — муж Лики. — Прим. "ТН"). Съемочная группа подарила мне реквизитный солдатский вещмешок, набитый реквизитной же тушенкой и перловкой. Куда делись консервы, уже не помню, а рюкзак храню как память.

Сбор информации дедовскими методами

В том, что вещмешки в сериале точь-в-точь такие, как были в Великую Отечественную, сомневаться не приходится. Актеры и съемочная группа наперебой говорят о любви Урсуляка к тщательности и достоверности даже в малейших деталях.

— Он может довести костюмеров, гримеров и декораторов до белого каления, — говорит Полина Агуреева.

— Урсуляк снимает так, словно его будут смотреть не обычные зрители, а историки, — рассказывает продюсер фильма Мария Ушакова. — Если у нас действие происходит в 1942 году и в кадре появляется газета, она будет сделана по макету конкретной газеты именно 1942 года, а никак не 1941-го или, того хуже, 1938-го! И это касается всего: от самолетов до спичечных коробков. Поэтому мы очень плотно работали с консультантами. Было изучено огромное количество архивных материалов и исторических документов. Мы с Урсуляком ходили в архив ГБ на Лубянке, где специалисты-историки рассказывали о быте в тюрьме, порядке приема передач, показывали образцы ордеров на арест и протоколы допросов того времени. Мы держали в руках реальные папки с делами врагов народа, где есть все с момента ареста человека до его расстрела. Это очень страшно. Выйдя из архива, мы с Сергеем Владимировичем не могли говорить — молча шли по улице. Я еще несколько дней ни о чем не могла думать. У нас были консультанты по науке, по государственной безопасности, по войне. В качестве специалиста по быту военной Москвы был привлечен мой дедушка, Лев Александрович, которому 4 октября исполнилось 89 лет. Наш герой Штрум с семьей возвращается в Москву из эвакуации. Режиссера интересовало, работал ли тогда лифт, водоснабжение, газ, были ли заклеены или выбиты окна. Дедушка, который до ухода на фронт в 1943 году жил на Никитском бульваре, внимательно читал сценарий, делал пометки, потом Сергей Владимирович беседовал с ним и задавал уточняющие вопросы.

— Моей бабушке 93 года, — говорит гример Марианна Тер-Аракелян, — и я с ней тоже консультировалась. Она живет тем временем, сороковыми годами, и прекрасно помнит, какие тогда делали прически, как красили глаза и губы. Конечно, я внимательно смотрела художественные и документальные фильмы, у меня масса фотографий — все родственники и знакомые знают, что я собираю снимки, которые сортирую по годам… У Сергея Маковецкого, например, был сложный пластический грим. Когда я его делала, передо мной была фотография Василия Гроссмана.

Задачи сделать из Маковецкого копию автора романа "Жизнь и судьба" перед гримером не ставили, но хотели, чтобы угадывались общие черты — как они угадываются у самого Гроссмана и его героя Штрума. Актеры часто сотрудничали с гримерами в поиске образа. Вот Сергей Пускепалис предложил сделать его герою, капитану Грекову, седую прядь надо лбом — в память о друге. Незадолго до съемок умер его товарищ, саратовский актер и режиссер Григорий Цинман, у которого была такая же.

Грязепись

Фотографии родственников пригодились и художнику по костюмам Алексею Камышову.

— Перед началом нового проекта я первым делом изучаю семейные альбомы, благо у нас сохранились фотографии с конца XIX века, — рассказывает Камышов. — Так поступил и сейчас. Но, кроме мирных граждан вроде Штрума, Людмилы и Жени, я должен был одеть четыре сотни советских солдат и фашистов. Причем форму надо было не просто сшить — сделать ее такой же невыносимо грязной, какой она была у солдат, месяцами живших в землянках и окопах. Единственный человек, которому на "Жизни и судьбе" нужна была чистая военная форма, — Александр Балуев. Его герой — из воен­ного начальства, и в момент приезда в Сталинград должен был быть в приличной шинели. Бывает живопись, а художественное произведение "Жизнь и судьба" я бы отнес к жанру "грязепись"… Двести комплектов немецкой формы мы взяли в аренду у очень хорошо зарекомендовав­шей себя польской компании, услугами которой пользуются даже такие монстры, как Стивен Спилберг. Я предупредил поляков: "Мы вернем вам форму, но это будут уже не гимнастерки и мундиры с иголочки. Эта одежда пройдет через настоящий ад! Ее невозможно будет отчистить". — "Ничего-ничего, привозите". И я вер­нул им несколько сотен комплектов — обожженных, измятых, рваных, продырявленных, с въевшейся краской, имитирующей грязь. Смотреть на эту одежду без слез было невозможно. Но поляки заплакали от радости: "О, какая прекрасная фактура! Спасибо вам!" Урсуляк строго следил за тем, чтобы на одежде не было ни одного чистого места. Надо сказать, что привести в негодность огромное количество вещей непросто. 20 комплектов мы бы запачкали и истерли без проблем, но 400… Помог опыт товарищей по оружию. Как раз в это время Карен Шахназаров снимал фильм "Белый тигр", и там мы подглядели за порчей одежды в промышленных масштабах. Рецепт простой: закладываешь все в бетономешалку и проворачиваешь вместе с керамзитом! Бетономешалка, которую мы приобрели, и сейчас стоит во дворе загородного дома друга, помогавшего нам с костюмами, — он планирует использовать ее в строительстве.

Однако параллельные съемки "Белого тигра" имели как плюсы, так и минусы.

— Танки, — говорит Урсуляк, — вещь дефицитная, особенно Т-34. И когда мы хватились, что они понадобятся, все мосфильмовские уже забрал Шахназаров. Пришлось ждать, когда они освободятся. Мы планировали снять сцены с танками в начале марта, а получилось только в декабре. Зато Карен всю технику отремонтировал!

Один настоящий немецкий танк предоставил питерский коллекционер Владимир Лысенков. Всего в съемках было задействовано 12 танков, а на экране их количество при необходимости увеличивали с помощью компьютерной графики. Компанию, которая должна была заняться компьютерными спецэффектами, выбирали долго и придирчиво, но результатом ее работы остались довольны. Это были те самые специалисты, которые работали над картинами "Адмиралъ" и "Спасибо, что живой".  Лучший комплимент сделал оператор-постановщик сериала Михаил Суслов. Он снимал с Урсуляком "Ликвидацию" и "Исаева", хотя с 1976 года живет в Лос-Анджелесе и работает в Голливуде. Когда он приехал посмотреть на монтаж "Жизни и судьбы", то обиделся: "Вы, я смотрю, сцену, где танки из леса выезжают, пересняли. А что меня не позвали?" Вместо двенадцати танков видно, что задействовано тридцать. "Да ты что! Это же спецэффекты", — ответили ему. "Я что, по-вашему, не вижу, где компьютерная графика, а где нет!" — не унимался оператор.

Взрывы были "дорисованы" лишь слегка, зато в реальности на съемочной площадке их прогремело невероятное количество. 15 самых квалифицированных пиротехников использовали 4,5 тысячи имитаторов взрывов. А торф, который должен был разлетаться во время детонации, на поле боя бесконечно привозили самосвалами — всего за время съемок потратили 55 тонн торфа. Не скупились и на перестрелки — использовали 54 тысячи холостых патронов, предоставленных Министерством обороны РФ.

В реальности в Сталинграде шло сражение за дом, который теперь называют домом Павлова. Обычное четырехэтажное здание, в котором группа наших солдат под командованием сержанта Павлова держала оборону два месяца! Фашисты атаковали его каждый день, иногда по несколько раз, их потери при штурме дома Павлова превысили те, которые гитлеровская армия понесла при наступлении на Париж. В "Жизни и судьбе" герой, руководивший обороной, носит фамилию Греков, а здание называется домом Грекова. В сценах боя за этот дом участвовали 25 каскадеров и 25 спортсменов. Ставил трюки известный каскадер Виктор Иванов, работавший у Спилберга в "Искусственном интеллекте", "Превосходстве Борна", "Скорости-2" и других голливудских блокбастерах.

— Я много где работал, но здесь у меня не получилось просто применить имеющийся опыт, так как все стоящие передо мной задачи были сложными и творческими, — вспоминает Иванов.

Сталинградская битва

Место для строительства Сталинграда выбирали долго. Волгоград отпал сразу: после войны город возвели практически заново. Рассматривался и расположенный в Ленинградской области поселок Саперный, в котором чуть позже начал снимать свою Сталинградскую битву другой режиссер — Федор Бондарчук. В итоге Сталинград решили строить на территории Норского кирпичного завода, на окраине давно облюбованного кинематографистами Ярославля. Для художника-постановщика Алима Матвейчука это был далеко не первый опыт работы над фильмом о войне. До этого были "Брестская крепость" с Андреем Мерзликиным и Павлом Деревянко, "Ленинград" с Мирой Сорвино, Ольгой Сутуловой и Михаилом Ефремовым и другие­.

— Мы построили Дом культуры, церковь, магазин, дома, — говорит художник-постановщик. — В декорации, изображающей дом Грекова, съемки шли на трех этажах. Возвести руины, обломки стен тоже сложно — ведь на сломе должно быть видно, что стена состоит из многих слоев, как какой-нибудь торт. По большей части кирпичи, из которых сделаны наши разрушенные дома, деревянные. Но в местах, где пиротехники планировали устраивать взрывы, кирпичи мы клали пенопластовые.

Несколько сцен отработали на московских улицах, хотя в столице крайне сложно снимать фильмы о событиях не то что сороковых, но даже восьмидесятых годов. У Казанского вокзала поставили зенитку, на стены повесили плакаты "Бей фашистов!", а окна заложили мешками с песком. Прохожие хоть и удивлялись, но понимали, что идут съемки кино. НИИ Штрума снимали в институте астрономии, а Лубянку — на трех разных объектах: коридоры в одном здании, камеры в другом, тюремный двор в третьем.

Часть московских сцен отработали в Самаре, этот же город был Казанью, Куйбышевом и Ульяновском. Здесь, на берегу Волги, группа столкнулась с настоящим природным катаклизмом. 18 марта 2011 года на Самару обрушился такой снегопад, какого не было всю зиму, — за три дня выпало полторы месячной нормы осадков. Высота снежного покрова достигала 85 см, и разыгрывать сцены, которые происходят весной, стало невозможно. Снег пытались расчищать, сосульки сбивать. Но в итоге все-таки пришлось просто сидеть и ждать, когда погода хоть немного образумится. «Такое вот наше еврейское счастье», — мрачно шутили в группе. Потеряли около пяти дней, что в экспедиции очень дорогое удовольствие…

— Войну очень хорошо снимать с точки зрения освоения профессии, — говорит Урсуляк. — Но куда приятнее работать над фильмами типа "Три плюс два" — лето, море, любовь и пять актеров! А в "Жизни и судьбе" за что ни возьмись — все сложно было. Сложно снимать зимой, сложно снимать сотни людей, сложно в слякоть, в холод, сложно не в Москве, то есть не дома… Эту картину было трудно делать и, наверное, будет не очень легко смотреть. Но смотреть надо. Потому что сейчас в нашем кино мало сострадания и любви, а тут они есть.

— Понимаю, что все линии, которые есть в романе, в фильме снять невозможно, — сказал Маковецкий. — От чего-то пришлось отказаться, но главное осталось. Например, письмо, которое написала Штруму его мать, — я просто не мог его спокойно читать, да и никто не смог бы. Вроде все обстоятельства складываются так, что человеку остается только превратиться в животное, в ничтожество, но он сохраняет человеческое достоинство. И таких фантастически сильных людей было очень много. Конечно, эти съемки перевернули мне душу.

Для остальных актеров эта работа тоже была событием не из рядовых. 

— Я уже отвык от драматургии такого высокого уровня и такого подхода режиссера, — говорит Александр Балуев. — Война ломает людей и проявляет скрытые черты характера. Она страшна даже не боями и смертями — она подразумевает их, — а тем, как корежит человеческие души. Я много снимаюсь в фильмах о войне — не ради ее пропаганды, а чтобы люди поняли, что это самое чудовищное, что есть на свете.

— Предложение Урсуляка я приняла с восторгом, — призналась Анна Михалкова. — Сергей Владимирович фантастический режиссер, и роман "Жизнь и судьба" я очень люблю, мне кажется, он незаслуженно обойден вниманием. Я надеюсь, что у нас получилась блестящая работа, и очень хочу, чтобы наступило время, когда на вопрос, смотрели ли вы сериал "Жизнь и судьба", ответить нет было бы неловко.